“27 июня, в то время, когда передовые танковые подразделения противника уже ворвались в Бобруйск, части 63-го стрелкового корпуса стали занимать оборону по восточному берегу Днепра. Протяженность фронта обороны корпуса составляла свыше 70 км вместо 16-24 км, предусматривавшихся нормативами наших предвоенных уставов. Кроме того, поскольку 102-ая стрелковая дивизия 67-го стрелкового корпуса (сосед справа) запаздывала с выходом и занятием указанного ей рубежа обороны, последовало дополнительное распоряжение – впредь до подхода этой дивизии оборонять участок по восточному берегу Днепра на фронте Шапчицы, Гадиловичи”. “С 1 по 2 июля 1941г. 21-я армия производила сосредоточение и перегруппировку, создавала оборонительную линию, готовясь к предстоящим боям. Развертывание 21-й армии происходило в сложных и неблагоприятных для наших войск условиях, как, впрочем, и всех других соединений, стягивавшихся в этот период на западное направление. Сроки прибытия эшелонов нарушались в связи с перегруженностью железных дорог, поскольку одновременно с потоком воинских транспортов на запад, на восток шел поток грузов эвакуируемых предприятий. Ж/д коммуникации непрерывно подвергались воздействию вражеской авиации. Часть воинских эшелонов направлялась окружными путями. Иногда обстоятельства складывались так, что выгрузка частей производилась далеко от станций назначения, и они следовали дальше пешим порядком. Соединения армии, в частности 63-й стрелковый корпус, со своими 61-й и 167-й стрелковыми дивизиями завязали бои уже в первых числах июля” . В это время “…главное командование фашистской армией указывало группе армий на решающее значение продолжения операций в направлении Смоленска и высказало желание как можно скорее захватить переправы через Днепр у Рогачева, Могилева и Орши” . Через пять суток после подхода передовых частей корпуса к восточному берегу Днепра, на рассвете 2 июля, гитлеровские мотоциклисты и танки передовых частей 3-й танковой дивизии 24-го танкового корпуса появились на западном берегу реки. С большой осторожностью выходили они на берег. Около 3 часов 3 июля при поддержке артиллерии и авиации гитлеровцы попытались с ходу форсировать Днепр в районе Рогачева на участке обороны 167-й стрелковой дивизии. Но встреченные заранее подготовленным артиллерийским и ружейно-пулеметным огнем, они понесли большие потери и вынуждены были поспешно отойти в исходное положение. Ни в этот, ни в другой день враг не смог прорваться на восточный берег Днепра. Серьезные бои с участием 61-й разгорелись 5 июля в районе деревни Зборово. “Обстановка в 1941 году сложилась так, что нашей дивизии и 63 корпусу с большими жертвами пришлось сдерживать наступление противника, превосходящего нас по численности и силе огня, рвущегося вглубь нашей страны”. После артиллерийского обстрела и ударов авиации противнику удалось форсировать Днепр. Гитлеровцы начали продвигаться на восток по направлению к Гадиловичам.

Далее события разворачивались так. Был получен приказ о переходе 21 армии, в том числе 63 корпуса, в наступление во фланг группировки Гудериана, рвавшейся на Смоленск и Москву. Глубокой ночью 13 июля через Днепр тихо переправились группы наших разведчиков. Полки первого эшелона скрытно располагались на восточном берегу, подготавливая средства для переправы. В районе Жлобина удалось восстановить взорванный пролет железнодорожного моста. Утром, после 20-ти минутной артподготовки, наши части начали форсирование Днепра. На правом фланге наступала наша пензенская 61-я стрелковая дивизия7. Гитлеровцы, совершенно не ожидая удара, беспечно прятались от жары по домам в Рогачеве и Жлобине, снимали с себя оружие, а иногда и обмундирование. Противник был настолько ошеломлен наступлением частей корпуса, что вначале даже не оказывал сопротивления. И только после того, когда наши части вышли на западные окраины Рогачева и Жлобина, гитлеровцы начали обороняться. Всего в июльском наступлении наши бойцы продвинулись на 30-40 километров и удерживали эти рубежи в течение месяца. Этот кратковременный успех был очень важным. Ведь что такое на месяц задержать противника? Это означает – срыв планов наших врагов, большой урон в живой силе и технике и все это, я думаю, уже работало на победу. “15 и 16 июля части 63-го корпуса продолжали с боями продвигаться на запад, не давая гитлеровцам задерживаться на выгодных рубежах и отбивая их неоднократные контратаки. Противнику удалось укрепиться только на западном берегу реки Друть. Успех наших бойцов записан на мраморе как исторический. На центральной площади г. Жлобина (Гомельская область) высится гранитный обелиск, на котором надпись: “В тяжелом 1941 году 15 июля воины 21 армии штурмом взяли оккупированный Жлобин”. В тяжелых боях гитлеровцы были выбиты из таких населенных пунктов, как д. Близнецы, Костяшево, Заполье, Хомичи, Запольские, Маньки и другие. Дальнейшей задачей было выбить фашистов из Бобруйска.
Эту задачу дивизия не сумела осуществить, так как немцы спешно перебрасывали подкрепления, перекрывали подход наших частей. “В тяжелых боях наша дивизия понесла большие потери убитыми и ранеными, иссякли боеприпасы, не было мин и снарядов, сила нашего огня слабела. В то же время силы противника увеличивались, нарастала мощь артиллерийского и минометного огня, усилилась бомбежка с воздуха. По всему было видно, что противник получил солидное подкрепление”.

“И много, много других пензенцев, смелых, молодых, жизнерадостных боевых товарищей, никто из них не хотел умирать”. В письме, присланном в 1941 году в Пензенский обком партии, командир дивизии, генерал-майор Прищепа Н.А. сообщил, что “вот уже месяц, как мы вместе с Красной Армией ведем упорные бои с гитлеровскими полчищами, отстаивая каждую пядь земли. В этих боях многие бойцы, командиры и политработники – ваши славные земляки – покрыли себя неувядаемой славой”.

Но все же долго наши бойцы не могли сражаться в таких условиях. Могу представить, что можно было достать боеприпасы, осуществив короткий бросок и захватив вооружение противника. Зная теперь о бесстрашии и дерзости моих земляков, могу поверить в то, что даже почти без оружия могли они временно испугать, привести в смятение фашистов, не ожидавших такого сопротивления и отваги. Ведь они не встречали, воюя на территории Европы, отпора, равного нашему, такого патриотизма, как на русской земле. Но долго так продолжаться не могло.

Еще вечером 13 августа в расположение 63-го стрелкового корпуса прибыл самолет с делегатом связи, который предназначался для Л. Г. Петровского, которому предписывалось вступить в командование армией. Леонид Григорьевич не счел возможным принять это назначение и передать командование корпусом кому-нибудь другому в такое напряженное время. Петровский попросил отсрочить выполнение этого приказа. Вскоре был получен приказ на отход на рубеж Столпня, Городец, Жлобин. Петровский отдал предварительное распоряжение на отход на восточный берег Днепра. Для предотвращения удара с тыла 307-й стрелковый корпус 61-й стрелковой дивизии занял оборону в тылу корпуса фронтом на восток на рубеже Столпня, Городец. В районе Боратино (юго-западнее Жлобина) располагались 437-й и 154-й полки стрелковой дивизии с задачей контратаковать противника, наступающего на левый фланг корпуса. Между тем события развивались стремительно и неблагоприятно для нас. 14 августа противник перешел в наступление, прорвал оборону 154-й стрелковой дивизии, разрушил переправы через Днепр в районе Жлобина. К вечеру гитлеровцы захватили ряд населенных пунктов, расположенных в тылу корпуса. Связь 63-го корпуса со штабом оказалась прерванной. Петровский руководил действиями войск, не имея сведений о положении на соседних участках фронта. В сложной обстановке генерал-лейтенант организовал отрыв корпуса от противника и к исходу 14 августа переправил дивизии на восточный берег Днепра. В ночь на 15 августа войска начали отход. Им удалось отбросить врага за Днепр силами 154-го стрелкового корпуса.

Почему же наши войска оказались в окружении? Дело в том, что как только стало возможна такая ситуация, командующий фронтом Еременко просил разрешения отвести за Днепр 63 корпус, но получил отказ. Высшее командование считало возможным сохранить плацдарм на западном берегу как условие наступательных действий. Время было упущено, армия Гудериана охватила кольцом с востока группы советских войск, отрезая пути отступления. Позже приказ об отступлении был получен, но было поздно. Под напором превосходящих сил противника 61-я СД с боями отходила в направлении Гомеля. “В селе Хутора Селивановские, части нашей дивизии были окружены большим войсковым соединением противника, кольцо гитлеровцев сжималось, нарастала сила огня. После короткого совещания, проведенного командиром пензенской дивизии Прищепой, на котором была изложена создавшаяся обстановка и даны указания о порядке выхода из окружения, 15 августа 1941 года дивизия с боем начала выходить из окружения”. Сначала выходили централизованно, в разных направлениях, причем главное направлением было южное (Чернигов-Киев). По данным разведки, там была большая группа наших войск также находящихся в окружении. Задача – объединиться и продолжать организованную борьбу с фашистами. Автоматчики противника оказались в непосредственной близости Хуторов Селивановских. “В хаосе шума моторов автомашин, ржания лошадей, разрыва мин, трескотни автоматчиков, люди метались из одного конца села в другое. С криками “ура” бросались в атаку, улицы были покрыты трупами убитых и раненых”. Командир дивизии т. Прищепа был тяжело ранен, погружен в грузовую машину и, как узнали позже, вскоре умер. “Командир 63-го корпуса Л. Г. Петровский был умным волевым, твердым, мужественным человеком, четко отдающим приказы, которые никогда не терпели поражения. 31 июля 1941 года Петровскому за умелое руководство боевой деятельностью корпуса было присвоено звание генерал-лейтенанта. Он погиб в середине августа 1941 года во время перестрелки с гитлеровцами. Весть о гибели командир а облетела все подразделения. Она вызвала у воинов не панику, а чувство мести. В этот же день они нанесли мощный удар по гитлеровцам” 12. После гибели командиров стали выходить из окружения группами, кто как мог.

Военная практика считает панику самым опасным врагом, и восстановить должный порядок командирам было очень трудно. Нужно обладать большой силой воли, чтобы ликвидировать панику, восстановить воинскую дисциплину и повести за собой людей временно потерявших самообладание, повести их в неравный бой, и, тем более вывести из окружения. В данной ситуации было ясно, что только бой, бой без промедления, причем ценой личного примера командиров, был залогом хоть какого-то успеха.

Прадед пишет, что так и было. В частности, капитан Васин (исполняющий обязанности начальника штаба полка 66-й СП), сумел вывести из этого окружения большую группу красноармейцев и командиров.

2. Плен
А вот как сложилась дальнейшая судьба Владимира Тихоновича, моего прадедушки. “После выхода из окружения, отдельные группы красноармейцев, командиров, вливались в другие части нашей 21-й армии, которые в свою очередь так же с боями выходили из одного окружения и попадали в другое. Большая группа пензенцев влилась в группу генерала Фоканова, командира одной из дивизий. На ее долю выпала ответственная задача – прикрыть отход большой группы войск, обеспечить форсирование Днепра, для чего во что бы то ни стоило нужно было сохранить большой деревянный мост у с. Борщовка, в районе Речицы. Гитлеровцы, в свою очередь, стремились опередить движение наших войск, завладеть этим мостом, имеющим большое стратегическое значение”.

22 августа 1941 года, с утра и до вечера, пензенцы обороняли подступы к мосту, сила огня противника нарастала, увеличивалась десантная группа фашистов, они рвались к мосту, переходили в контратаку, но пензенцы держались крепко, успешно отбивали атаки, и форсирование Днепра нашими частями успешно продолжалось, через мост проходили последние автомашины, повозки, люди. “Когда прошли последние санитарные тачанки и обозы, майор, т. Фексиль, подал команду отходить и нам, прикрывающей группе. Но немцы перешли в контратаку, обошли нас справа с тем, чтобы занять мост. Учитывая сложившуюся обстановку, наши саперы взорвали мост, а прикрывающая группа осталась на левой стороне Днепра”. Как я поняла из записей, оставшиеся в живых, под ураганным огнем противника, вынуждены были форсировать Днепр, кто как мог, большинство вплавь, и вновь гибли люди. “Преследование нас противником продолжалось, и мы были рассеяны по пойме р. Днепр. В течение остатка дня мы, оставшиеся в живых люди, бродили по пойме Днепра, стремясь найти средства переправы через реку. Автоматчики противника преследовали нас, и мы вынуждены были сами думать о себе, переплывали Днепр вплавь, на неисправных рыбачьих лодках, люди погибали на воде от пуль и тонули от усталости. Большая часть из нас погибла. Мне удалось добраться до противоположного берега на маленькой лодке со своим бойцом-ординарцем. Около меня собралось 22 красноармейца, было уже темно, сколько спаслось и куда они ушли, мне установить не представилось возможным. Утром 24 августа пограничник-регулировщик, стоящий на перекрестке дорог, ничего не мог сказать мне о направлении движения группы Фоканова и не разрешил мне продолжать движение в направлении Речицы, а направил меня в г. Лоев, в РВК.”

Прибыв в Лоевский военкомат, мой прадед получил направление в 175 запасной полк, в г. Медынь (под Москвой). Красноармейцев же ему было приказано сдать в 1-й запасной полк при 21-й армии. А когда он приехал и сдал бойцов, ему сказали, что согласно приказу, он должен отправиться в резерв штаба 21-й армии, которым командовал подполковник Морозов. С 28 августа по 21 сентября он находился в штабе. Вместе со штабом армии двигался в направлении города Полтавы или Киева, куда могли прорваться. Обстановка им была неизвестна, и направление часто менялось, средств передвижения не было, шли пешком. “Часто нам приходилось следовать на старые места и обратно, вообще, чувствовалось, что мы находимся в окружении. Последний маршрут нам был дан в Золотоношу, но она оказалась занятой противником. После был указан пункт – Оржица. Когда часть из нас прибыла в деревню Денисовка, около Оржицы, мы не могли найти своего начальника, подполковника Морозова и дальнейшего маршрута не получили”.

“Уходя от немцев, мы (Пуганов В.Т., Сергиевский В,А,, Дементьев и Цуркан В. – все пензяки), укрылись в поле конопли. Там был болотистый участок, в который каратели не шли. Мы там укрылись, когда цепь прошла, выбрались на сухое место, глядя им в спины, и не заметили второй цепи, которая подошла сзади и пленила нас. Мы были уже полностью обессиленные и больные, гноились раны. В живых остался только я. Сергиевский умер в плену, Дементьев бежал из Владимиро–Волынского лагеря и далее о нем ничего не известно, Цуркан вступил в Украинский корпус”.
3. Возвращение в строй
Вот вроде бы и все о войне, о боевом пути пензенской 61-й стрелковой дивизии и об участии в нем моего прадеда, Пуганова Владимира Тихоновича. Но, нет, не все, ведь в названии я говорю о возвращении дивизии в строй, а значит, она не погибла, а довела дело до победного конца.

Как мне рассказал Г. П. Тамбовцев, в центральном Архиве Министерства Обороны РФ хранятся материалы о 61 стрелковой дивизии. Из этих материалов мы знаем, что первое формирование дивизии существовало с 1939 по сентябрь 1941г. В октябре 1941г. дивизия была укомплектована новым личным составом в г. Ереван Армянской ССР.

Второе формирование начало боевые действия на Кавказе летом 1942г. Дивизия в новом составе принимала активное участие в боях за перевалы Кавказа (отдельные полки).

Эта дивизия с боями дошла до Берлина и закончила ВОВ. 11 мая 1945 г. за боевые заслуги была награждена боевыми орденами:
Ленина
Красного Знамени
Суворова II степени.
Дивизия получила почетное звание: 61-я Никопольская Краснознаменная орденов Ленина, Суворова II степени стрелковая дивизия.
Были награждены полки:
66 СП – орден Суворова III степени
221 – орден Кутузова III степени и Берлинский
307 – орден Красного Знамени
55 арт. полк – орден Суворова III степени
112 отд. сапер. батарея – орден Александра Невского

И все же 61 дивизия не потеряла связь с Пензой. В августе 1943г. в с. Селиксы Пензенской области дислоцировалась 37 зап. стрелковая бригада. Из области в дивизию было отправлено 352 человека, которые принимали участие в боевых действиях и дошли до Берлина.
Два человека, входившие в состав дивизии, стали героями Советского Союза в боях за Берлин:
Богданов Петр Николаевич (ст. сержант 66 стрелкового полка).

Вальков Василий Матвеевич (командир 307 стрелкового полка).
Отсюда http://www.penza-online.ru/news.13083.htm

В июне 1941 года 63-й стрелковый корпус, дислоцировавшийся в Приволжском военном округе, срочно был направлен на пополнение войск Белорусского военного округа. Война застала корпус в пути. Только первые его эшелоны успели прибыть к месту разгрузки на станции Добруш и Ново-Белица 21 июня. Последующие подходили чрезвычайно разрозненно, до первых чисел июля на различные станции вблизи Гомеля. А ряд частей корпуса, например все полки 53-й стрелковой дивизии, кроме 110-го стрелкового и 36-го артиллерийского, еще не доезжая Гомеля, были повернуты на север, в район Орши. Уже рано утром 22 июня фашисты бомбили Гомель, направляя главные усилия на разрушение мостов через реку Сож.

Первый приказ, дошедший до командования и штаба корпуса, гласил о том, что 63-й стрелковый корпус вошел в состав 21-й армии (в то время в состав корпуса входили: 117, 167, 61-я стрелковые дивизии, отдельные корпусные части, 387-й и 503-й гаубичные артиллерийские полки, 318-й гаубичный артиллерийский полк большой мощности РВГК, последним полком командовал автор данной статьи). Его задача — развернуться на восточном берегу Днепра на фронте Гадиловичи, Рогачев, Жлобин, Стрешин, сосредоточивая основные усилия на правом фланге, с целью отбросить немецко-фашистские войска в случае попытки их переправиться через Днепр. Готовность обороны — 16.00 3 июля 1941 года.

27 июня, в то время когда передовые танковые подразделения противника уже ворвались в Бобруйск, передовые части 63-го стрелкового корпуса стали занимать оборону по восточному берегу Днепра. Протяженность фронта обороны корпуса составляла свыше 70 км вместо 16—24 км, предусматривавшихся нормативами наших предвоенных уставов. Кроме того, поскольку 102-я стрелковая дивизия 67-го стрелкового корпуса (сосед справа) запаздывала с выходом и занятием указанного ей рубежа обороны, последовало дополнительное распоряжение - впредь до подхода этой дивизии оборонять участок по восточному берегу Днепра на фронте Шапчицы, Гадиловичи.

Через пять суток после подхода передовых частей корпуса к восточному берегу Днепра, на рассвете 2 июля, гитлеровские мотоциклисты и танки передовых частей 3-й танковой дивизии 24-го танкового корпуса появились на западном берегу реки. Пользуясь предрассветными сумерками и тщательно маскируясь, они с большой осторожностью выходили на берег. Постепенно осмелев, стали затем проводить разведку мест возможных переправ. Около 3 часов 3 июля при поддержке артиллерии и авиации гитлеровцы попытались с ходу форсировать Днепр в районе Рогачева на участке обороны 167-й стрелковой дивизии. Но встреченные заранее подготовленным артиллерийским и ружейно-пулеметным огнем, они понесли большие потери и вынуждены были поспешно отойти в исходное положение. Ни в этот, ни на другой день враг так и не сумел прорваться на восточный берег Днепра.

5 июля в 13 часов после артиллерийского обстрела и ударов авиации противнику удалось форсировать Днепр северо-восточнее Рогачева, в районе деревни Зборово у излучины реки, которая далеко вдается на север. Гитлеровцы начали продвигаться на восток по направлению к Гадиловичам. По приказанию командира корпуса, прибывшего на командный пункт правофланговой 61-й стрелковой дивизии и возглавившего руководство боем, к месту прорыва были подтянуты 520-й и 221-й стрелковые полки.

После короткого артиллерийского налета Л. Г. Петровский поднял полки в контратаку. Фашисты не выдержали удара наших частей и поспешно отошли назад. Дважды при поддержке танков они снова переходили в наступление, но каждый раз с большими потерями отбрасывались вспять. На поле боя осталось более 250 вражеских трупов и восемь подбитых танков. Кроме того, были захвачены пленные 394-го мотополка.
июля по решению комкора Петровского была предпринята разведка боем на левом фланге корпуса силами частей 117-й стрелковой дивизии, поддержанной огнем двух артиллерийских полков (322 ап, 707 гaп) и дивизиона корпусной артиллерии (546 кап). С рассветом 240-й стрелковый полк первым форсировал Днепр, атаковал противника и, овладев городом Жлобин, быстро устремился по направлению к населенному пункту Побалово. Гитлеровцы, не ожидавшие такого удара, поспешно начали отходить. На западный берег реки переправился еще один полк 275-й стрелковый.

Полученный около 12 часов 12 июля приказ о переходе в наступление был для 63-го стрелкового корпуса полной неожиданностью, так как до этого не было не только каких-либо предварительных распоряжении, но даже самой общей ориентировки о ближайших возможных задачах. Согласно этому приказу корпус должен был начать наступление главными силами с рубежа Днепра. На подготовку войск к наступлению, перегруппировку и подтягивание частей оставалось около суток. Положение усложнялось тем, что части корпуса занимали оборону на широком фронте.

В сложившейся обстановке Л. Г. Петровский решил форсирование Днепра осуществить на широком фронте, имея боевой порядок корпуса в один эшелон. Правофланговая 61-я стрелковая дивизия получила задачу форсировать реку в районе Зборово и нанести удар в направлении Близнецы, Фалевичи, Старцы. Для обеспечения своего открытого правого фланга дивизия выделяла усиленный батальон, которому надлежало, заняв оборону в районе Озераны, не допустить контратак с севера. В центре на участке Рогачев, Лучин Днепр форсировала 167-я стрелковая дивизия, имевшая задачу овладеть Рогачевом и в дальнейшем наступать на Волосевичи. На левом фланге наступала только прибывшая 154-я стрелковая дивизия. Сменив 117-ю дивизию, она должна была форсировать реку в полосе Лебедевка, Жлобин, овладеть городом Жлобином и развивать удар вдоль железной дороги Жлобин—Бобруйск.

Контрудар 63-го ск в июле 1941 г.
Глубокой ночью 13 июля через Днепр тихо переправились группы наших разведчиков. В это же время полки первого эшелона дивизии подтягивались и скрытно располагались на восточном берегу, готовя различные средства переправы: рыбацкие лодки, сплавной лес и плоты. В районе Жлобина из подручных материалов удалось восстановить взорванный пролет железнодорожного моста.

Утром, с началом интенсивной двадцатиминутной артиллерийской подготовки, части 63-го корпуса начали форсирование Днепра. В эти июльские дни стояла изнуряющая жара, мало спадавшая даже по ночам. Гитлеровцы, совершенно не ожидая нашего наступления, беспечно прятались от жары по домам в Рогачеве и Жлобине. Они снимали с себя оружие, а иногда и обмундирование. В таком положении застал их наш первый огневой налет.

Противник был настолько ошеломлен наступлением частей корпуса, что вначале почти не оказывал организованного сопротивления. И только после того как наши атакующие подразделения вышли на западные окраины Рогачева и Жлобина, гитлеровцы опомнились. Укрывшись за железнодорожными насыпями, использовав водонапорные башни и каменные здания, они начали оказывать сопротивление, которое усиливалось с каждым часом. Во многих домах засели автоматчики - “кукушки”.

К исходу дня дивизиям пришлось вести наступательный бой, в полном смысле слова выкорчевывая штыком и гранатой, расстреливая в упор засевших в домах и блиндажах фашистов. В этих боях отличились многие воины и подразделения. Батальон 437-го стрелкового полка первым ворвался в Жлобин. Когда на следующее утро враг предпринял попытку окружить батальон, то наши воины не только не отступили, но снова обратили гитлеровцев в бегство. Шесть раз поднимал капитан Баталов в атаку свой батальон, дважды дело доходило до штыковых ударов, и противник бежал. В результате такого упорства батальон отвлек на себя значительные вражеские силы, содействовал продвижению наших частей и полному освобождению Жлобина. За героические действия командиру этого батальона капитану Баталову Федору Алексеевичу Указом Президиума Верховного Совета СССР было присвоено звание Героя Советского Союза.

Вот один из эпизодов, подтверждающих это. Части 154-й стрелковой дивизии замедлили наступление, натолкнувшись на яростное сопротивление гитлеровцев, укрепившихся на господствовавшей высоте. Оценив обстановку, командир корпуса приказал — с рассветом силами одного полка атаковать врага и захватить эту высоту. Рано утром Петровский появился, как и всегда, в расположении того полка, которому предстояло выполнять основную боевую задачу. Атака задерживалась. Командир полка объяснил причину задержки тем, что интенсивный огонь противника не дает и головы поднять. Командир корпуса, выслушав доклад, молча повернулся и пошел по окопу. Пройдя до конца, он вылез на бруствер и спокойно пошел вдоль окопа. Командиру полка и батальона пришлось последовать за ним. Как и предполагал Петровский, гитлеровцы брали, как говорят, на испуг; они вели яростную, но бесприцельную стрельбу из пулеметов и автоматов. Пройдя по брустверу перед всем батальоном и спустившись в окоп, Петровский спросил командира полка: “Так вы говорите — нельзя головы поднять?” Тот, смутившись, молчал. И командир корпуса спокойно распорядился: “Даю вам на организацию атаки два часа. Через два часа тридцать минут высота должна быть взята”. В назначенный срок полк овладел высотой, почти не имея потерь. Надо сказать, что в первые недели и месяцы войны, когда наши воины остро ощущали отсутствие боевого опыта и не были как следует обстреляны, личный пример командира, его храбрость, спокойствие и выдержка в самые критические минуты боя играли особенно важную, а в иные моменты решающую роль.

В июльском наступлении солдаты, сержанты и офицеры 63-го стрелкового корпуса проявляли массовый героизм, смелость и отвагу. Так, командир роты 66-го стрелкового полка 61-й стрелковой дивизии лейтенант Лисин 23 июля, находясь в разведке, был трижды ранен, но боевой приказ выполнил. Вернувшись в часть, он отказался эвакуироваться в тыл и продолжал командовать ротой. Командир 7-й роты этого же полка лейтенант Туляков 22 и 23 июля пять раз водил роту в атаку, увлекая своим мужеством и отвагой бойцов. Командир 6-й роты 437-го стрелкового полка лейтенант П. Гарнага, будучи 20 июля ранен, остался в строю и продолжал командовать своим подразделением. 21 июля командир 9-й батареи артполка 154-й стрелковой дивизии лейтенант Борода со своего наблюдательного пункта заметил на поле боя вражеское противотанковое орудие и немедленно открыл по нему беглый огонь. Несколько разорвавшихся снарядов заставили артиллерийский расчет гитлеровцев бросить орудие. Лейтенант Борода с несколькими бойцами захватил орудие и, развернув его, открыл огонь по отступающему противнику. Два дня спустя в бою овладел немецкой пушкой и открыл из нее огонь по врагу красноармеец Вершинин из 465-го стрелкового полка 167-й стрелковой дивизии. Подобных примеров мужества и героизма воинов 63-го стрелкового корпуса можно привести немало.

25 июля 63-й стрелковый корпус, произведя перегруппировку, снова возобновил наступление в направлении Бобруйска, и к 19 часам вышел на рубеж Веричев, Заболотье, Великий лес, Рудня Малая, Лесань. Противник ожесточенно сопротивлялся. Особенно тяжелые бои происходили 28 июля. Гитлеровцы предприняли контратаку в ночь на 29 июля, хотя в то время они еще соблюдали свою привычку отдыхать по ночам. Контратака была отбита с большими для них потерями.

К концу июля 1941 года части 63-го корпуса вклинились в глубину расположения противника до 30 км и выдвинулись вперед, особенно по отношению соседа справа (67 ск). В связи с концентрацией фашистских войск на этом направлении командующий войсками 21-й армии 30 июля приказал 63-му стрелковому корпусу перейти к обороне. На другой день пришло известие о том, что за умелое руководство боевыми действиями командиру корпуса Л. Г. Петровскому присвоено звание генерал-лейтенанта, а командирам дивизий Н. А. Прищепе, В. С. Раковскому, Я. С. Фоканову — звание генерал-майора.

Командир корпуса объезжал части, проверяя организацию и качество проводимых занятий, инструктировал и помогал командирам частей и соединений, а если возникала необходимость, то и сам показывал, как нужно применять бутылки “КС”, чтобы поджечь танк. Большая работа проводилась в частях корпуса по подбору личного состава в разведывательные батальоны и группы, по подготовке разведчиков к выполнению боевых задач.

В дни, когда боевая обстановка становилась все более напряженной, лучшие бойцы и командиры 63-го корпуса, отличившиеся в боях, подавали в партийные организации частей заявления с просьбой о приеме в партию. На 8 августа 1941 года только в 61-й стрелковой дивизии таких заявлений было подано 145. Из них к этому времени партийные организации рассмотрели примерно половину, приняв в ряды партии 70 человек; в 154-й стрелковой дивизии число коммунистов увеличилось на 81 человек и в 167-й стрелковой дивизии - нa 46. В 318-м гаубичном артполку большой мощности в эти дни боев в ряды партии было принято 10 лучших воинов.

10 августа противник предпринял наступление на левофлангового соседа 63-го стрелкового корпуса — отряда генерал-майора В. И. Неретина. Понеся большие потери, отряд стал отходить на восток к городу Стрешин. Генерал Неретин запросил разрешения на отвод отряда на восточный берег Днепра, так как уже не имел возможности сдерживать натиск превосходящих сил врага. Но разрешение не было дано. Командующий Центральным фронтом генерал-лейтенант М. Г. Ефремов посчитал, что “ставить вопрос о переходе на восточный берег совершенно излишне”, и приказал: “Отряду генерала Неретина приводить себя в большое оборонительное состояние, т.е. усиливать каждую складку местности фортификацией”. Сейчас можно с уверенностью сказать, что такое распоряжение не оправдывалось обстановкой. Отряд генерала Неретина уже на следующий день, 11 августа, был сбит с занимаемых им позиций, и противник, форсировав Днепр, стал заходить в тыл 63-му стрелковому корпусу в районе Стрешин и Затон. Командующий 21-й армией, не имевший своего резерва, с разрешения фронта приказал снять с рубежа обороны 63-го корпуса 167-ю стрелковую дивизию и вывести ее в резерв армии.

Утром 11 августа примерно до четырех немецко-фашистских пехотных полков с танками при поддержке авиации возобновили наступление. К 12 часам дня, выйдя на шоссе Пропойск—Довск, противник начал продвигаться на юго-восток. Одновременно силой до двух полков он повел наступление на левом фланге армии, на участке 110-го стрелкового полка в общем направлении на город Стрешин.

На следующий день нашим войскам пришлось сдерживать натиск врага уже на всем фронте 21-й армии. Части 63-го стрелкового корпуса отбили вражескую атаку на Рогачев, начатую в 6 часов утра. Через три часа после полуторачасовой артподготовки под прикрытием дымовой завесы гитлеровцы вновь атаковали боевые порядки корпуса и снова организованным огнем были отброшены в исходное положение.

167-я стрелковая дивизия, снятая с фронта корпуса, в ночь с 12 на 13 августа была переброшена в район города Довск и с утра 13 августа при поддержке частей 67-го корпуса предприняла контратаку. Однако эта контратака запоздала, так как соседние 187-я и 117-я стрелковые дивизии уже оставили занимаемые позиции. Противник нанес удар по открытому правому флангу 167-й дивизии, и она также вынуждена была отходить. Мотоциклетные части и бронемашины врага к 22 часам 13 августа вышли в район Меркуловичи на шоссе Довск—Гомель. Утром 14 августа противник овладел Чечерском, в окрестностях которого находился штаб 21-й армии. Его личному составу пришлось с боем прорываться из окружения, связь с войсками оказалась нарушенной, и руководство боевыми действиями фактически потеряно. К вечеру немецко-фашистские войска находились уже на рубеже Дудичи, Кошелев, а на другой день заняли станцию Буда-Кошелевская, завершив таким образом окружение частей 63-го корпуса. К тому времени, когда 63-й стрелковый корпус оказался в окружении, к 15 августа, в его составе оставались только две стрелковые дивизии — 61-я и 154-я. Перед фронтом его обороны и на флангах действовали семь пехотных дивизий противника, не считая сил, заходивших с тыла. Все остальные силы 21-й армии в это время были брошены на оборону подступов к Гомелю, где разгорелись ожесточенные бои.

Положение 63-го ск и других соединений 21-й А в середине августа 1941 г.

Еще вечером 13 августа в расположение 63-го стрелкового корпуса прибыл самолет с делегатом связи. Как выяснилось, самолет предназначался для Л. Г. Петровского, которому предписывалось: “Немедленно вступить в командование армией...”. Этот приказ был подписан командующим и членом Военного совета фронта в связи с тем, что утром того же дня был ранен начальник штаба 21-й армии, исполнявший одновременно и обязанности командующего армией.

Назначение было очень почетно, но Леонид Григорьевич не счел возможным принять его и передать кому-либо командование корпусом в такое напряженное время. Он считал, что оставление им поста в этот момент нежелательно, так как могло крайне отрицательно повлиять на боевое состояние вверенного ему корпуса. Петровский через делегата связи просил командующего фронтом отсрочить выполнение этого приказа. На присланный же за ним самолет по распоряжению Леонида Григорьевича посадили тяжело раненного бойца.

Утром 14 августа, т. е. еще до того, как противник полностью окружил войска корпуса, командующий фронтом приказал Петровскому начать отход на рубеж Столпня, Городец, Черная Вирня, Жлобин. Генерал-лейтенант Петровский отдал предварительное распоряжение на отход дивизий на восточный берег Днепра. Для предотвращения возможного удара с тыла 307-му стрелковому полку 61-й стрелковой дивизии было приказано занять оборону в тылу корпуса фронтом на восток на рубеже Столпня, Городец. В районе Боратино (юго-западнее Жлобина) сосредоточивался выведенный в резерв 437-й полк 154-й стрелковой дивизии с задачей контратаковать противника, который наступал на левый фланг корпуса и уже занял населенные пункты Четверни и Скепня. Направление южнее Скепни было совершенно открыто, и штаб корпуса не располагал точными данными о том, как сложилась там обстановка.

События между тем развивались стремительно и крайне неблагоприятно для нас. С рассветом 14 августа противник перешел в наступление, прорвал оборону 154-й стрелковой дивизии, разрушил переправы через Днепр в районе Жлобина, подбрасывая новые части для захвата Гомеля и окружений 63-го стрелкового корпуса. К вечеру гитлеровцы захватили населенные пункты Лозов, Неговка, Кошелев, расположенные в тылу корпуса, а на левом его фланге овладели Боровухой, Скепней, Заводом. Их разведка достигла станции Салтановка, расположенной уже совсем далеко на восток.

Связь 63-го стрелкового корпуса со штабом 21-й армии оказалась прерванной. Генерал-лейтенанту Петровскому пришлось руководить боевыми действиями подчиненных войск, не имея никаких сведений о положении на соседних участках фронта. В очень сложной обстановке он сумел организовать отрыв корпуса от противника и к исходу 14 августа переправил дивизии на восточный берег Днепра. В ночь на 15 августа они начали отходить на рубеж Столпня, Городец, Жлобин с тем, чтобы, прикрываясь с тыла частями 61-й стрелковой дивизии, нанести силами 154-й стрелковой дивизии удар по врагу в направлении города Стрешин и отбросить его за Днепр.

Командный пункт корпуса с утра 15 августа был перенесен в Святое. Но в это время немецкие подвижные части отрезали штаб и некоторые части корпуса (307-й стрелковый полк 61-й стрелковой дивизии и 1-й дивизион 318-го гаубичного артиллерийского полка большой мощности РВГК) от основных его сил, зайдя с тыла со стороны Неговка. Тогда генерал-лейтенант Петровский с группой офицеров штаба возглавил атаку подразделений, чтобы прорвать окружение. Стремительный удар заставил гитлеровцев отступить. Петровский повел части на юго-запад и в тот же день прибыл в расположение 154-й стрелковой дивизии и других войск корпуса.

Встреча состоялась в лесу восточнее ст. Хальч. Здесь шел напряженный бой с врагом, сжимавшим кольцо окружения. Ознакомившись с обстановкой, командир корпуса немедленно организовал разведку и приступил к подготовке прорыва блокирующих немецко-фашистских войск. 16 августа в 12 часов он отдал приказ на прорыв. Примерно в 19 часов на командном пункте 154-й стрелковой дивизии, в районе леса северо-восточнее Четверни (15 км юго-восточнее Жлобина) Петровский уточнил задачи дивизиям. Ознакомившись с проектом боевого приказа 154-й стрелковой дивизии, командир корпуса дал указание заместителю начальника штаба дивизии включить в приказ еще один пункт следующего содержания: “Всему начсоставу, вне зависимости от звания и должности, в период ночной атаки, вплоть до соединения частей корпуса с частями Красной Армии находиться в передовых цепях, имея при себе эффективное оружие с задачей объединить вокруг себя весь личный состав дивизии...”. Леонид Григорьевич также указал, что он вместе с группой командиров штаба корпуса будет следовать совместно с 154-й стрелковой дивизией. Атака назначалась на 3 часа 17 августа 1941 года.